Эй, ты тоже его знаешь,че. Ты точно
видел его лицо на портрете старины
Корда – архангел в берете со
звездочкой и смотрит поверх голов
за линию горизонта. Веселый янки
Энди Уорхол размалевал картинку
кислотными красками; странное было
время – мы все были немного не в
себе, это точно, че. И Гевара, эль
медико, красивый аргентинец: «че»
да «че». Так его и прозвали, он тоже
был слегка сумасшедший. Десять лет
танцевал по Кубе свою революцию,
виктория сьемпре, от пули до пули. В
зубах сигара, прикуренная от
головешки, а сам все задыхался:
джунгли – тот еще курорт для
астматика. Ну а теперь – все мы
коммунисты, о чем речь, че. Да
только, пожалуй, найдется-таки на
этом острове один святой. Спроси
любого, он тебе расскажет про Санто
Эрнесто. Все понял, че? Это и есть
наш команданте.
Два Гевары
Между человеком по имени Эрнесто
Гевара и человеком, известным как
команданте Че, – разница больше,
чем разница в возрасте. Первый –
аргентинец из города Фе, 1928 года
рождения, сын образованных
родителей, выходец из
мелкобуржуазной семьи, врач с
университетским дипломом,
спортсмен, путешественник,
мечтатель – словом, живой человек
из плоти и крови. Второй –
латиноамериканский мессия, рыцарь
без страха и упрека, без
гражданства, без страстей, если не
считать одну, но пламенную страсть
(мировую революцию, конечно),
невероятный красавец и
сверхчеловек. Короче говоря,
мифологический персонаж, о котором
даже проницательный философ
Жан-Поль Сартр мог сказать: самый
совершенный человек нашей эпохи. И
не увидеть, что человека подменила
искусственная пропагандистская
схема.
Эрнесто Гевара сыграл Че, как роль в
кино. Из всех игр, в которые играют
люди, он с юных лет предпочитал игру
в трагического героя. Выбор не
такой уж редкий: в обыденной жизни
сплошь и рядом встречаются
настойчиво и повсеместно
разыскивающие костер, на который
можно было бы взойти во имя –
человечества, любви, искусства,
веры, науки.
Но Эрнесто Гевара сыграл своего
героя исключительно хорошо:
искренне, последовательно,
темпераментно, фанатично. Он выбрал
эту роль по призванию, а не корысти
ради, как большинство «трагиков». А
потом еще и умер «на сцене», так и не
выйдя из роли, над которой работал
всю жизнь. И тут уж мир,
стосковавшийся по настоящим
святым, окончательно удивился,
восхитился, охнул, замер и
взорвался аплодисментами. Значки,
футболки, джинсы. Надрывные
шестидесятые: студенческие
демонстрации, пламенные фразы о
всеобщей любви, пафос
саморазрушения, быстрое пополнение
списка «культовых личностей». Че
сделали поп-идолом – к вящей горечи
господ левых экстремистов,
мечтающих об эксклюзивных правах
на героического команданте.
Поп-идолы всегда имеют особые
приметы. Че Гевара – не исключение.
Романтический берет поверх длинных
кудрей, неизменный цвет хаки и две
сигары: одну он курит, вторая –
запасная – выглядывает из кармана.
Опознать по этим приметам
Эрнестито – невозможно.
Ребра Росинанта
Прогрессивные родители Эрнестито
как-то раз выкупали своего младенца
в очень холодной реке, и воспаление
легких дало осложнение –
хроническую астму. Астма в тропиках
– настоящий бич. Из-за постоянных
приступов Эрнестито не мог даже
ходить в школу. Он рос затворником,
дыша искусственным воздухом
домашней библиотеки, пользуясь
всеми ее тысячетомными
возможностями, и с четырехлетнего
возраста опрокидывал в себя книги
залпом, одну за другой.
Так продолжалось до тех пор, пока
родители не решили, что хуже быть
уже не может. Его выпустили на волю,
как птицу из клетки. А он резко
пошел на поправку и начал из самого
себя лепить всех тех положительных
героев, о которых успел прочитать. К
ужасу мамы и папы, активно занялся
сразу всеми видами спорта. Вместе с
детьми индейцев освоил все леса и
горы в округе. И обнаружил в себе
любовь ко всяким авантюрам. В
одиннадцать лет, например, он
вместе с младшим братишкой тайком
забрался в кузов грузовика. Полиция
вернула их обезумевшим от горя
родителям лишь через несколько
дней, разыскав в восьмистах (!)
километрах от отеческого дома.
Ну и, конечно, латиноамериканец не
может не интересоваться политикой.
Эрнесто как раз исполнилось
восемнадцать, когда в аргентинской
политической чехарде наступило
десятилетие диктатора Перона. Мать
Че трижды арестовывали за участие в
антиперонистских демонстрациях.
Отец вместе с группой
единомышленников изготавливал
кустарные бомбы «для защиты от
полицейских». Сын пока
ограничивался соображениями
такого характера: «Выйти на улицу,
чтоб тебя просто огрели
полицейской дубинкой по башке?! Нет
уж, я выйду на улицу, только если мне
дадут пистолет!».
«Я вновь чувствую своими пятками
ребра Росинанта, снова, облачившись
в доспехи, я пускаюсь в путь», – так
писал своим родителям блудный сын
Эрнестито всякий раз, когда
отправлялся на поиски приключений.
Аргентинский Дон Кихот
рекламировал велосипеды, чтобы
получить один из них в свое
распоряжение для дальних
странствий. Студентом-медиком он
объездил все лепрозории Южной
Америки, собираясь посвятить жизнь
лечению прокаженных. Нанимался
матросом на грузовое судно, чтобы
побывать на Тринидаде и в
Британской Гвинее. Тренировал
футбольную команду колумбийской
тюрьмы в обмен на собственную
свободу.
А родители тем временем получали от
него письма примерно такого
содержания: «Мы направляемся с
Альберто на плоту вниз по течению
Амазонки. Если через месяц не
получите от меня вестей, значит, или
нас сожрали крокодилы, или слопали
индейцы хибаро, засушив наши головы
и продав их американским туристам.
Ищите тогда наши буйные головушки в
сувенирных лавках Нью-Йорка».
Следующее письмо приходило обычно
месяца через два.
В марте 1953 года Эрнесто окончил
университет и отправился в
Венесуэлу. В лепрозории Каракаса
ему предложили место врача с
ежемесячной зарплатой в 800
американских долларов. Однако до
Каракаса Эрнесто не доехал:
случайный попутчик рассказал, что
Гватемала сейчас дышит воздухом
революции, ибо там правит Хакобо
Арбенс, президент-демократ.
Так начались странствия по
«объединенным банановым штатам».
Эрнесто работал врачом, ставил
опыты на кошках в институте
кардиологии, фотографировал детей
в парках, торговал книгами вразнос
и заводил интересные знакомства. Из
Гватемалы скоро пришлось бежать –
там началась война и американские
бомбежки, и Арбенс ушел с
президентского поста. Эрнесто
оказался в Мексике, женился на
перуанской марксистке Ильде Гадеа,
а главное – познакомился с
братьями Кастро и другими
кубинскими эмигрантами, которые
рассказали ему о своей отважной, но
пока безуспешной борьбе с
диктатором Батиста.
Шел 1956 год. Кубинцев в Мексике было
довольно много. Они прозвали
Эрнесто Че – за любовь к этому
аргентинскому междометию. Подлечив
свои раны, они снова собирались на
родину – делать революцию.
Разумеется, вчерашний
студент-медик Эрнесто Гевара с
восторгом присоединился к ним.
Домой он написал, что вступил в
отряд Фиделя Кастро, едет
освобождать из неволи «зеленую
ящерицу Кубы» и, может быть, уже не
вернется. В течение следующих двух
лет новости о сыне родители
узнавали из газет.
Игры патриотов
Это были доблестные бойцы.
Энтузиасты. Половина из них никогда
не держала в руках винтовки, да и
остальные понятия не имели, что
такое война. Сам Че в свое время
успешно «откосил» от армии: принял
холодную ванну, прежде чем
отправиться на медкомиссию, и
вызвал сильнейший приступ астмы,
чтобы его признали негодным к
военной службе. Прежде чем начинать
революцию, нужно было, по крайней
мере, научить этих партизан
стрелять.
Инструктором по общевойсковой
подготовке стал бывший полковник
испанской армии Альберто Байо –
более колоритного учителя Фидель
Кастро при всем желании не смог бы
найти. В его биографии были война в
Марокко, служба в Иностранном
легионе, гражданская война в
Испании (он перешел на сторону
партизан и сражался с франкистами),
эмиграция в Латинскую Америку,
периодическое участие в «банановых
переворотах», литературные опыты и
мебельный бизнес. А самое главное –
из-под его пера вышло учебное
пособие «150 вопросов партизану»,
освещавшее весь спектр подпольной
боевой деятельности: засады,
подкопы, побеги из тюрем, подрыв
мостов, изготовление бомб и гранат
и даже искусство художественного
свиста.
Для будущих освободителей Кубы
полковник готов был провести курс
молодого бойца за восемь тысяч
американских долларов, потом
увлекся процессом и согласился на
половину гонорара, а под конец
продал свою мебельную фабрику и
отдал деньги ученикам, дабы
обеспечить успех предприятия.
«Частное военное училище закрытого
типа» обосновалось на купленном по
дешевке ранчо Санта-Роза всего в
тридцати пяти километрах от Мехико.
Стреляли, метали гранаты,
маскировались, учились читать
карту, колдовали над взрывчатыми
смесями, устраивали изнурительные
переходы. Надо ли говорить, что
перфекционист Че был лучшим
учеником дона Альберто и никогда не
получал оценку ниже 10 баллов. К тому
же он как врач взялся научить отряд
азам первой медицинской помощи и
предложил себя в качестве
лабораторной мыши для практических
занятий. В ходе этого медицинского
практикума ему пришлось вынести от
своих боевых товарищей более ста
абсолютно ненужных уколов.
Подготовка к великому походу
закончилась неожиданно: до полиции
дошли слухи о партизанской школе,
находящейся в двух шагах от
мексиканской столицы, ранчо
окружили, а бойцов за свободу
пересажали.
Впрочем, это была Мексика. Деньги
полковника Байо сделали свое дело.
Большинству герильерос не
предъявили никаких серьезных
обвинений. Понадобилось меньше
пяти месяцев, чтобы отряд
вооруженных до зубов
революционеров, взятых с поличным
во время подготовки к военному
перевороту, вновь оказался на
свободе почти в полном составе.
«Бабушка»
Яхта, которую Фидель Кастро
приобрел у какого-то американца,
чтобы перебросить свой отряд на
Кубу, называлась «Гранма», то есть
«Бабушка» (сокращенный вариант от
grandmother). Предупреждал же капитан
Врунгель: «Как вы яхту назовете, так
она и поплывет!». Судно,
рассчитанное максимум на двадцать
пять человек, было в возрасте и
нуждалось в основательном ремонте.
Но ремонтировать его было некогда,
некому и не на что.
Эта история полна черного юмора,
присущего Че. Глубокой ноябрьской
ночью на борт дряхлой посудины
поднялись восемьдесят два
новоиспеченных партизана с оружием
и амуницией. Продовольствия
пришлось взять по минимуму. Большую
часть боеприпасов почему-то
оставили на берегу – то ли по
рассеянности, то ли просто некуда
было грузить, и потому понадеялись
на трофейные патроны. Че Гевара,
назначенный врачом экспедиции,
забыл дома свои лекарства от астмы.
«Гранма» вышла в море, и за нее тут
же взялся шторм.
Они плыли, как сардины в консервной
банке. Яхта была набита до отказа, и
герильерос буквально сидели друг у
друга на головах. Че вспоминал
потом: «Зрелище было
трагикомическое: люди сидели с
печальными лицами, обхватив руками
животы, одни – уткнувшись головой в
ведро, другие – распластавшись в
самых неестественных позах. Из
восьмидесяти двух человек только
два или три матроса и около пяти
пассажиров не страдали от морской
болезни». У Че вдобавок разыгралась
астма.
Но это было только начало
приключений. Вскоре яхта дала течь.
Старая посудина стала стремительно
заполняться водой. Насос для
откачки сломался, двигатель заглох.
Было похоже на то, что кубинская
освободительная кампания, даже не
начавшись, подошла к бесславному
концу. Стали вычерпывать воду
ведрами, кружками, горстями – чем
попало. Выбросили за борт балласт –
практически весь запас консервов.
Лихорадочно работали всю ночь,
метались по яхте до утра. С первыми
лучами солнца кто-то обнаружил, что
причина катастрофы – открытый кран
в гальюне. Ценой неимоверных усилий
удалось вновь заставить двигатель
работать.
Если в первые три дня плавания
каждый горе-мореход еще получал в
пайке полбанки сгущенки, то на
четвертый день дневной рацион
сократился до маленького кусочка
колбасы и такого же маленького
кусочка сыра. Потом остались только
гнилые апельсины. Мучительно не
хватало консервов, выброшенных за
борт.
Самым опытным моряком был Роберто
Нуньес. Фидель Кастро назначил его
штурманом судна. В один из
последних дней плавания Роберто
полез на крышу капитанской рубки,
чтобы выяснить, далеко ли земля, и
волны тут же смыли его в море.
Несколько часов кряду партизаны
всем экипажем вылавливали штурмана
из воды.
«Бабушка» постоянно сбивалась с
курса. Первая часть генерального
плана освобождения Кубы была
сорвана. Присоединиться к
восстанию Франка Паиса в Сантьяго
десант Кастро не смог – опоздали.
Лишь через неделю всеобщих
страданий яхта достигла кубинских
берегов. Но села на мель. Повстанцы
попытались спустить на воду
единственную шлюпку, но сразу же ее
утопили. Пришлось добираться до
суши вброд, по шею в воде. Тут
подоспели боевые катера и самолеты
армии Батисты и открыли бешеный
огонь. Это была не высадка, а
кораблекрушение.
На войне как на
войне
Дальше было уже не так смешно,
потому что через три дня после этой
неуклюжей высадки из восьмидесяти
двух повстанцев в живых осталось не
больше двадцати.
Коммунисты-теоретики,
интеллигенты-идеалисты, теперь они
вслепую месили ногами рыжие топи
Белика, заросшие сплошными
решетками непроходимых мангровых
лесов, и старались не обращать
внимания на трепещущую в воздухе
прозрачную пелену из москитов.
Игра в войнушку оказалась совсем не
такой, какой ее рисовало
воображение Че. Дышать было нечем,
есть было нечего, куда идти –
неизвестно, случайные
крестьяне-проводники боялись
правительственных войск и через
одного оказывались предателями,
батистовские солдаты стреляли
гораздо лучше, да и патронов у них
было достаточно. Ноги опухали и
покрывались кровавыми мозолями, и
Че как врач делал перевязки,
которые никому не помогали: ведь
приходилось идти дальше – в
разбитой обуви и мокрых бинтах.
На третий день высадки партизаны
остановились на привал в местечке с
пасторальным названием
Алегрия-де-Пио (Святая радость).
Невдалеке рос сахарный тростник, и,
значит, было чем утолить голод и
жажду. Почти все повстанцы
провалились в сон, едва успев сесть
на землю. Казалось, что это был
последний предел усталости. Когда в
небе показались самолеты, на них
даже не обратили внимания – до тех
пор, пока самолеты не начали сплошь
поливать поле пулеметными
очередями. А потом оставалось
только одно – отчаянно бежать к
зарослям тростника и там вжиматься
в землю, надеясь на удачу.
А Че и тут успевал заниматься
выведением философских формул.
Бежавший рядом с ним солдат в
панике бросил ящик с патронами. Че
схватил его за руку, но солдат бился
в истерике, причитая, что всем
конец. У Че был ящик с
медикаментами, а два ящика ему было
не унести. Он остановился и
принялся решать проблему
идентификации: «Кто же я, врач или
солдат?..». «Солдат», – сделал он
вывод после недолгих раздумий,
схватил ящик с патронами и побежал
дальше.
В этом, так сказать, бою Че был
серьезно ранен – а мог бы быть убит.
Патроны спасли ему жизнь: пуля
попала в ящик, который он прижимал к
груди, и рикошетом отскочила в шею.
Вместе с Че из тростниковых
зарослей вышли только пятеро
партизан: остальные либо погибли,
либо были рассеяны по окрестностям.
ЧЕловек и сигара
Побитых, замученных
повстанцев приютили крестьяне. В
горной деревушке, после первого
серьезного боя, Че закурил первую в
своей жизни сигару. Он курил потому,
что курили остальные. Потому, что
этого требовали истощенные нервы.
Потому, что сигары отгоняли
назойливых комаров. Сигары были
единственной роскошью в их
полузвериной жизни. Они делали их
людьми. Более того, всех их делали
кубинцами. А Че к тому же открыл в
сигарах еще одно необъяснимое, но
очень важное свойство. Табачный дым
облегчал приступы астмы.
Это пришлось очень кстати:
физическое состояние Че было
плачевным. Приступ следовал за
приступом, а все лекарства остались
в Мексике. Во время одного из
сражений он не смог двигаться и
идти дальше. Его вынес из-под огня
какой-то крестьянин. Отлежавшись в
доме фермера, Че с черепашьей
скоростью отправился догонять
отряд. Он шел, шатаясь, опираясь на
приклад ружья и стволы деревьев.
Его проводник каждый раз приходил в
ужас, когда Че начинал кашлять:
вдруг услышат солдаты Батисты!
Но постепенно его здоровье пришло в
норму, и Ильда в Мехико получила
вполне оптимистичную депешу: «Пишу
тебе эти строки из зарослей
кубинской колючки. Я жив и жажду
крови. Похоже на то, что я
действительно стал солдатом. По
крайней мере, я грязен и оборван и
пишу на походной тарелке вместо
стола, с ружьем на плече и сигарой
во рту. Это моя новая пагубная
привычка».
С тех пор аромат кубинского табака
намертво въелся в его кожу. Че и
сигара отныне всюду появлялись
только вместе. В каждом новом
партизанском лагере он создавал
маленькую табачную фабрику, где
крутили сигары на весь отряд. И даже
на Генеральной Ассамблее ООН, куда
дипломат Че Гевара прибыл в
неизменной военной форме вместо
костюма, все присутствующие могли
убедиться, что из нагрудного
кармашка у него вместо
крахмального платка торчит сигара.
Куба либре
Кубинская революция все-таки
победила. Аргентинец Че Гевара стал
национальным героем чужой страны.
Он первым из всего десанта «Гранмы»
получил маленькую позолоченную
звездочку команданте. В начале 1959
года он первым со своим
подразделением численностью сто
тридцать девять человек вошел в
оставленную войсками Гавану после
кульминационного боя за главную
крепость Батисты – Санта-Клару.
Единственным препятствием на его
пути из Санта-Клары в кубинскую
столицу были тысячные толпы
крестьян, которые пешком и на мулах
спешили навстречу повстанцам,
чтобы выразить благодарность лично
Че.
Слава Че выросла не только из его
военных заслуг. В горах
Сьерра-Маэстра, где он партизанил
два года, крестьяне считали его
колдуном: белокожий, говорит на
смешном чужом наречии, непонятно
отчего начинает задыхаться, как
рыба без воды, да к тому же еще и
лекарь. Он учил их читать, с
удовольствием слушал, объяснял
непонятное про политику, шутил и
позволял смеяться над собой. Горцы
его любили. До такой степени, что и в
партизаны шли исключительно из
уважения к Че. Он ухитрялся в любых
обстоятельствах вести себя столь
экстравагантно, что очень скоро
оброс бородой из анекдотов, баек и
мифов. Эта борода и сделала его
популярным.
Байка о дантисте. Однажды в
партизанский отряд доставили
зубоврачебные инструменты. На
первом же привале Че с энтузиазмом
принялся искать, кому бы удалить
зуб. Смельчаки нашлись, хотя потом
они горько жалели о своей отваге.
Роль дантиста в тот раз Че играл
впервые в жизни. Анестезии, конечно
же, не было.
Анекдот про то, как Че Гевара стал
министром промышленности. На
совещании руководящих деятелей
Кубы Фидель спросил: «Есть в зале
экономист?». Че Гевара, как всегда,
думал о мировой революции. Вместо
«экономист» ему послышалось
«коммунист», он поднял руку и был
назначен министром промышленности.
По рассеянности.
Правдивые истории про
Че-экономиста. Коммунистом Че
Гевара был образцовым. Экономистом
не был вообще. Его экономические
идеи были бредовыми, но самое
ужасное, что он пытался претворить
их в жизнь. Он считал, что
Национальный банк не должен давать
кредиты предприятиям, созданным
для получения прибыли. Что при
кредитовании вопрос о
рентабельности предприятия вообще
не должен рассматриваться. Что
размер зарплаты должен
определяться не работой, а нуждами
человека. Что вообще-то зарплату
лучше совсем отменить и ввести
вместо нее натуральный обмен,
потому что «коммунистическая
сознательность способствует
развитию производства лучше, чем
материальное поощрение». Самым
большим разочарованием экономиста
Че было горькое открытие, что даже
соцстраны не дают денег «в долг
безвозмездно», а требуют возврата с
процентами.
Легенда о сказочном трудолюбии Че.
Выходные дни министр
промышленности Кубы Эрнесто Че
Гевара де ла Серна обычно проводил
на разгрузочных работах в порту или
на рубке тростника. Работники
министерства промышленности по
секрету признавались, что Че
приходил за зарплатой последним и
ему поэтому часто не хватало денег.
Рассказ о том, как Че водил машину.
Одному советскому журналисту
довелось проехать по Гаване на
автомобиле, за рулем которого был
Че Гевара. В центре Гаваны они на
полной скорости врезались во
впереди идущую машину. Тут же
собралась большая толпа
почитателей Че. Все сразу кинулись
предлагать свои услуги, а
пострадавший водитель сиял от
счастья и клялся сохранить вмятину
на память о личной встрече с
команданте.
Страшная история о летчике Че. На
следующий день тот же журналист
должен был лететь из Гаваны в
провинцию Ориенте. Когда он увидел,
что за штурвал садится Че Гевара,
ему сделалось плохо. Че успокоил
журналиста: «На Кубе пока еще очень
мало самолетов, так что вероятность
столкновения будет минимальной». К
счастью, в кресле рядом с Че весь
полет бдительно дежурил пилот.
Байка о Че-шахматисте. Че Гевара
часто приходил в советское
посольство, чтобы сразиться за
шахматной доской с достойным
соперником. И, как правило,
выигрывал у дипломатичных
работников. И был страшно горд тем,
что побеждает представителей
шахматной державы.
Байка о пунктуальности. Министр
промышленности Че Гевара в составе
кубинской делегации прибыл с
визитом в Москву. Кубинцы
остановились в гостинице
«Советская». Вечером накануне
переговоров Че объявил делегации:
«Завтра в девять тридцать
встречаемся в холле». Но в
назначенное время вниз спустился
только он один. Подождав ровно
минуту, Че сел в машину и отправился
в Министерство торговли. Там очень
удивились, когда в зал вместо
группы кубинских товарищей вошел
один команданте и спокойно
предложил начинать. Вскоре по
одному, по двое начали появляться
смущенные, запыхавшиеся кубинцы.
Анекдот про трех коммунистов.
Апостол Петр решил проверить, верны
ли слухи о проникновении грешников
в Царствие Небесное, то есть
коммунистов в кубинское
правительство. Он призвал к себе Че
Гевару, Фиделя и Рауля Кастро и
велел им перейти болото, сказав, что
грешники утонут, а праведники
пройдут по воде. Апостол Петр
отлучился, а когда вернулся, увидел,
что Че нет, Рауль стоит по бороду в
воде, а Фидель – только по колено.
Не веря своим глазам, он спросил
Фиделя, который слыл главным
коммунистом, как ему удалось
уцелеть. Тот ответил, что стоит на
плечах Че Гевары.
Смерть Че Гевары
Но самым славным мифом о Че стала
его смерть. Он исчез с Кубы в марте
1965 года – в неизвестном
направлении и неожиданно для всех.
Мать Эрнесто Гевары попыталась
разыскать сына по телефону, его
вторая жена Алеида растерянно
ответила: «Он должен быть где-то на
уборке сахарного тростника...».
Вскоре было озвучено его открытое
письмо, в котором Че отказывался от
почетного кубинского гражданства и
сообщал, что едет продолжать дело
мировой революции.
Как развивались события, стало
известно много позже. Сначала Че
отправился в Африку и потратил
полгода, чтобы совершить революцию
в Конго. Но конголезцы были
никудышными бойцами за свободу:
боялись винтовок, не делали ни
одной вылазки без консультации с
колдунами и вообще не понимали,
чего хотят от них эти кубинцы. От
услуг Че Гевары скоро отказались, и
он, поскитавшись какое-то время в
поисках страны, где бы ему
разрешили сделать революцию,
самовольно начал партизанскую
кампанию в Боливии.
Глава боливийской компартии Марио
Монхе, обнаружив, что у него под
носом готовится развязать войну
кубинский партизанский отряд,
попытался отговорить Че от этой
затеи. Он объяснял, что боливийская
армия очень сильная. Что
боливийские крестьяне довольны
проведенной аграрной реформой и не
поддержат партизан. Что
боливийские коммунисты не желают
помощи чужестранцев. Что президент
Баррьентес пригласит в страну
солдат американских спецслужб. Но
Че на все доводы отвечал, что это
ничего; главное – «ввязаться в бой
и всколыхнуть страну», а дальше все
пойдет как по маслу. В его отряде
было всего сорок партизан. Больше
их так и не стало.
Вряд ли стоит вдаваться в
подробности провальной
боливийской кампании. Непроходимые
горы и болота, голод, превосходящие
силы противника. 8 октября 1967 года
две роты рейнджеров и эскадрон
боливийских солдат окончательно
разгромили остатки партизанского
отряда, взяли в плен легко
раненного Че Гевару и заперли его в
пустом классе школы в поселке Ла
Игуэра.
Что было дальше, а чего не было,
сейчас уже не установить. Якобы на
следующий день после ареста
американский посол в Ла-Пасе
сообщил президенту Баррьентесу,
что США считают необходимым
физически устранить команданте.
Исполнить приговор взялся
унтер-офицер Марио Теран. Он
смотрел на Че, дрожа всем телом, и не
мог выстрелить. Че, для которого за
десять лет партизанщины расстрелы
стали обыденным делом, приободрил
его: «Стреляй, не бойся, стреляй».
Теран выпил для храбрости и
расстрелял Че Гевару автоматной
очередью. Тело было выставлено на
всеобщее обозрение.
Потом – опять-таки якобы – у трупа
Че Гевары отрезали кисти рук и
отправили их в ЦРУ для сличения
отпечатков пальцев. Говорят, без
этого доказательства в
разведывательном управлении не
верили случившемуся: вдруг у Че
объявился двойник? Потом. Впрочем,
все остальное – и долгие поиски
могилы Че, и перезахоронение на
Кубе, и мраморные памятники, и
коммунистические плакаты – уже не
имеет никакого значения для образа
команданте. К тому времени Герой с
Сигарой существовал в массовой
культуре совершенно независимо от
человека, сыгравшего его роль.
ЕЛЕНА КАРПУХИНА
Cigar Clan
© 2003 Издательский дом «Арк Медиа».
Все права защищены
Источник: http://www.cigarclan.ru/simp_articles.php?i=2&col_photo=1%0D%0A&b=4