14 июня нынешнего года
Эрнесто Че Геваре исполнилось бы 75
лет. Он был любим при жизни, но еще
большее восхищение стал вызывать
после смерти. Именно трагическая
гибель команданте в Боливии дала
толчок настоящему культу,
захватившему Западную Европу и обе
Америки.
Растущее движение новых
левых нуждалось в герое-символе.
Восставшая против буржуазного
порядка и бюрократической рутины
молодежь 1960-х отвергала
традиционные образы вождей.
После разоблачений ХХ
съезда КПСС портреты Сталина
никого уже не могли вдохновить.
Многие радикалы в Париже готовы
были выходить на улицу со значками,
изображающими Мао. Чем дальше был
Китай, тем романтичнее выглядела
тамошняя «культурная революция».
Но к 1960-м годам Мао уже превратился
из молодого революционера в
жестокого бюрократа.
Че был совершенно другим.
Многочисленные вожди жертвовали
чужими жизнями. Че пожертвовал
своей. Во время революционной войны
он мог быть жесток, но одновременно
и по-рыцарски благороден (и в том и в
другом он напоминал типичных для
испанской культуры героев
Средневековья).
Жизнь партийного бюрократа
была не для него. После победы
кубинской революции он несколько
лет честно пытался заниматься
хозяйственными вопросами,
проводить заседания и разбираться
в экономических вопросах.
Получалось скверно. И команданте
сам это чувствовал.
Радикальный американский
экономист, приехавший на Кубу сразу
после революции, рассказывал мне,
как он пытался убедить Че в
необходимости строительства
портовых складов. С того момента,
как началась блокада, поставки
маленьких партий товаров из
Флориды прекратились. Вместо этого
прибывали огромные корабли из
Восточной Европы или из Египта,
товар с которых некуда было
сгружать. Че вызвал «эксперта по
марксизму-ленинизму». Эксперт
уверенно заявил, что склады строить
не надо, ибо они не производят
прибавочной стоимости. Команданте
устроил настоящий диспут между
своими советниками, и аргументы
«эксперта по марксизму-ленинизму»
показались ему более
убедительными. Портовые склады
построили по указанию советских
специалистов несколько лет спустя.
К чести команданте, роль
бюрократа оказалась не для него. Он
отказался от власти ради
«революционного кондотьерства»,
как он сам называл свою жизнь.
Герой, идеалист и авантюрист, он
отказался властвовать на Кубе,
сражался то в Африке, то в Латинской
Америке и в конечном счете нашел
свою смерть в Боливии.
Его теория партизанской
войны стала классической и была
подтверждена опытом в десятках
мест — от Никарагуа до Чечни. Его
представления о революции, в
которой решающую роль играет не
передовой класс, а «воля» борцов,
остаются предметом споров, но
вдохновили многих молодых людей на
самопожертвование.
Разумеется, идеи Че не
вполне оригинальны. До него теорию
партизанской войны разрабатывал
Мао, а идея «революционной воли»
была сформулирована еще русскими
народниками. Но в случае Че важна не
теория, а жизнь, посвященная тому,
чтобы подтвердить теорию на
практике. Трагический эксперимент,
поставленный интеллектуалом над
самим собой.
Че Гевара оказался одним из
немногих в истории ХХ века
интеллектуалов действия. Его
судьба оказалась непрерывной
борьбой против непомерно более
сильных обстоятельств, в которой он
то терпел поражение, то, на
удивление всем, побеждал и в
конечном счете погиб. Это роднит
его с героями греческих трагедий.
Пик увлечения Че Геварой
совпал с максимальным подъемом
движения новых левых. Когда в
середине 1970-х движение пошло на
спад, начал уходить в прошлое и
культ команданте. Однако сегодня мы
вновь видим на каждом углу образ
героического партизана. Он смотрит
на нас с обложки модного романа
Виктора Пелевина «Generation П», он
рекламирует сотовую связь «Сонет»,
призывая нас воспользоваться
«свободой слова всего за 70 у. е.»,
его носят на своих футболках тысячи
молодых людей.
С одной стороны, Че — символ
возвращения к ценностям и
идеализму 60-х, отрицание
буржуазного прагматизма,
навязавшего нам неолиберальные
«реформы». С другой — буржуазный
прагматизм сам нашел для Че Гевары
применение, превратив его в
рекламный образ, беспроигрышный
бренд, привлекательную для
молодежи торговую марку.
Че Гевара с рекламных щитов
противостоит сегодня команданте из
революционного мифа. Что ж,
посмотрим, что возьмет верх на сей
раз: коммерческая инициатива или
романтический идеализм. Прагматизм
непобедим в ту эпоху, в которой
торжествуют скука и пошлость. Но
само по себе возвращение
команданте свидетельствует о том,
что торжество буржуазного нам не
грозит. Слава богу, мы живем в
интересное время!
Борис КАГАРЛИЦКИЙ
Собирая материал о
легендарном команданте, мы
наткнулись в интернете на
любопытное голосование: «За что я
люблю Че» или «За что я его не
люблю». И мы захотели узнать, как
относятся к кубинскому
революционеру люди, которых ничто
не связывает ни с революцией, ни с
марксизмом.
Александр ХАБАРОВ, автор
документального фильма «Че»:
— Любопытно, но на Западе Че
Гевара еще более популярен, нежели
в России. Это не связано с его
идеями, с симпатиями к марксизму и
даже с обостренным чувством
социальной справедливости. Все
дело в личности Че. Этот человек был
тотально честен.
Куба была зависима от СССР,
как и многие страны третьего мира.
Че Гевара занимал на Кубе высокие
посты и вроде бы должен был с этим
считаться. Но после своих визитов в
Москву он критиковал СССР, увидев
здесь своего рода государственный
капитализм.
Если разбираться в том, что
им руководило, то обнаруживаешь,
что Че Гевара думал о появлении
Нового Человека — человека,
свободного от злобы, зависти, не
погруженного в мир меркантилизма.
То есть его революционность имела
религиозную природу. Он был частью
своего времени, и формы его борьбы
диктовались внешними условиями.
Живи Че Гевара сейчас, его борьба,
возможно, была бы иной, но она бы все
равно была.
Он погиб, став кумиром
молодежи и рекламным образом. Я
против Че Гевары на футболках,
часах, щитах и т.д. Я считаю, что
импульс жажды справедливости,
который он вбросил в мир, должен
действовать именно в таком
качестве.
Артемий ТРОИЦКИЙ,
основатель русского «Плейбоя» и
музыкальный критик:
— Для меня вопрос «Как вы
относитесь к Че Геваре?» даже
странно звучит. Он благороден,
красив и безумно трагичен. По-моему,
этого достаточно, чтобы
сформировать однозначное
отношение к нему.
Я не в восторге от рекламы,
на всю катушку эксплуатирующей
образ Че Гевары, но не считаю это
чем-то особо зловредным. Для него
это ерунда — слону дробина. Масштаб
этого человека таков, что опошлить
его образ практически невозможно.
Анастасия МАРКОВИЧ,
директор по связям с
общественностью компании «Сотовая
сеть Сонет»:
— Че Гевара — личность
яркая и вместе с тем одиозная.
«Сонет» в своей рекламной
политике в общем-то не стремился
использовать какие-либо советские
или революционные символы. Но Че
Гевара удачно вписался в ту
философию, которую нам хотелось
донести до нашей аудитории.
Используя его портрет, мы хотели
сказать: «Сонет» делает
революционное по своей новизне
предложение.
Мы полагаем, что наши
абоненты — люди, воспринимающие
революционную героику
ассоциативно, а посему уверены, что
ничем не оскорбили и не обидели ни
личность Че Гевары, ни память о нем.
То, что наши расчеты верны,
доказывает и успешность этой
рекламной кампании. Только за
первые три недели этой кампании
подключения по новому тарифу
составили 25% от общего объема
продаж.
2003 © АНО
РИД «НОВАЯ ГАЗЕТА»
19.06.2003
Источник: http://2003.novayagazeta.ru/nomer/2003/43n/n43n-s23.shtml