14 июня Эрнесто Геваре де ла Серна,
больше известному как Че Гевара,
или просто Че, исполнилось бы 75 лет.
Если бы он вел размеренный образ
жизни, как его отец, который умер в
глубокой старости в окружении
малолетних детей, Эрнесто,
возможно, и отметил бы свой
нынешний юбилей. Однако он вел
совсем другой образ жизни и был
расстрелян 9 октября 1967 года в
Боливии, где пытался осуществить
революцию.
ИДОЛ
ТОЛПЫ?
1 мая 1992 года в 13 часов к киевскому
Дому кино, где проходил III съезд
Украинской республиканской партии,
подошла немногочисленная, но
шумная толпа украинских
последователей корейского
генералиссимуса Ким Ир Сена, гордо
именовавшая себя «Лучи Чучхе».
Рядом с портретами «любимого вождя
и учителя» демонстранты несли
изображения Че Гевары. Вот такой
чучегеваризм. Появление пламенного
латиноамериканского революционера
на другом конце Земли через
четверть века после гибели
объяснить трудно. Вряд ли раскол
УРП, произошедший в те минуты,
связан с наглядной агитацией
чучхеистов. Впрочем... За последние
полстолетия имя Че Гевары обросло
множеством легенд. Вспоминают, что
почти все главные виновники его
гибели умерли насильственной
смертью, а боливийские крестьяне не
сомневаются, что он чудотворец. Так
или иначе, в последующие годы его
портреты стали неотъемлемыми
атрибутами большинства
демонстраций и митингов левых сил
Украины. И не только. Ни одна
антиглобалистская акция последних
лет не обходится без изображений
Че.
Почему образ партизана дорог не
только седовласым ветеранам
революционных битв, но и молодому
поколению?
Одним из любимых литературных
героев Че был Дон Кихот. Затевая в
начале 1965 года свою очередную
интернационалистскую эпопею и
исчезая из поля зрения
общественности, Че Гевара оставил
несколько прощальных писем.
Послание родителям начиналось так:
«Дорогие старики! Я вновь чувствую
своими пятками ребра Росинанта,
снова облачившись в доспехи, я
пускаюсь в путь». Этот путь
оказался последним. Дон Кихот ХХ
века сложил свою голову в борьбе
против чудища под названием
империализм.
Революционная одиссея аргентинца
Эрнесто Гевары началась в конце 1953
года в Гватемале, где молодой
перспективный врач, направлявшийся
в Венесуэлу на работу в лепрозории
с окладом в 800 долл. (приличная
зарплата по тем временам) вынужден
был перебиваться случайными
заработками. Свою профессиональную
бездеятельность он компенсировал
участием в борьбе против наемников,
вторгнувшихся в 1954 году в Гватемалу
в целях свержения
антиимпериалистического режима.
Борьба закончилась не в пользу
правительства, а аргентинец попал
под колпак ФБР.
Затем была Куба, где врач Эрнесто
превратился в грозного команданте
(майор; высшее звание в
повстанческой армии Фиделя). Именно
его блестящая победа, одержанная в
городе Санта-Клара 1 января 1959 года,
оказалась решающей на завершающем
этапе революции. Команданте
получает кубинское гражданство и
высшие посты в администрации
Кастро. И вдруг...
3 октября 1965 года Фидель Кастро
зачитывает письмо Че Гевары, в
котором тот отказывается от своих
постов и от кубинского гражданства.
В те дни Че находился в бывшем
Бельгийском Конго, где во главе
кубинского отряда участвовал в
гражданской войне на стороне
последователей Патриса Лумумбы. Но
семимесячная миссия кубинцев
закончилась неудачей.
Конголезский эпизод стал
отклонением от заранее заданной
латиноамериканской революционной
траектории Че. Об этом
свидетельствует хотя бы то, что
подготовка к партизанской
деятельности на континенте его
соратницы — аргентинки немецкого
происхождения Тамары Бунке Бидер
(Тани), сыгравшей ключевую роль в
организации городской подпольной
сети в Боливии, началась еще в 1963
году. А 9 апреля 1964 года, задолго до
своей добровольной отставки, Че
лично инструктировал Таню, не
называя, правда, страны, где ей
придется работать. И это очень
важный момент, поскольку многие
чегевароведы утверждают, что Че
отказался от своих постов
вследствие провала
индустриализации Кубы,
протагонистом которой он был. Нет,
он начал готовить континентальную
герилью, во главе которой видел
себя, когда был в полной
уверенности в успехе
индустриализации. Он был прежде
всего рыцарем переднего края
революции, а уже потом —
«строителем светлого будущего».
После победы кубинской революции в
ведении Че Гевары оказались
экономика и финансы. В то время Куба
была, по сути, «сахарницей» США и
жила исключительно за счет
экспорта сахара. Когда же Штаты
перестали покупать кубинский
сахар, экономика страны оказалась
на грани развала. В этих условиях
Фидель Кастро вынужден был
броситься в объятия Москвы. Однако
при этом, вопреки надеждам Гаваны
на диверсификацию экономики с
помощью новых друзей по соцлагерю,
в международном социалистическом
разделении труда Кубе была
отведена привычная «сладкая» роль.
Разница была лишь в том, что теперь
кубинский сахар ели не «пузатые
капиталисты», а стройные и
подтянутые социалистические
«братья». Только украинские заводы
ежегодно перерабатывали по два
миллиона тонн кубинского
сахара-сырца.
Желая ослабить «братские узы»,
кубинское руководство разработало
амбициозный план индустриализации.
Его инициатором был Че Гевара,
возглавлявший министерство
промышленности. К концу 1964 года
стало ясно, что слаборазвитой
стране осуществить
индустриализацию в короткие сроки
не под силу. На что же надеялся
партизан-созидатель, приступая к
реализации своих грандиозных
планов?
В ходе полемики по вопросам
экономического развития Кубы (1963—64
гг.) Че сформулировал свой ключевой
тезис: посредством революционной
власти, политики и
коммунистической культуры, которые
продвигают создание нового
человека, можно ускорить
трансформацию производственных
отношений. Следовательно,
надстройка призвана оказывать
решающее воздействие на базис. Оно
может быть как позитивным, так и
негативным. «Изменения,
произошедшие в ходе новой
экономической политики, так
глубоко укоренились в жизни СССР,
что наложили отпечаток на весь
последующий этап...
капиталистическая надстройка все
больше влияла на производственные
отношения и вызывала конфликты,
которые сегодня разрешаются в
пользу надстройки: она
возвращается к капитализму», —
писал в 1966 году Че Гевара в своих
заметках об учебнике политэкономии
АН СССР. И называл имя и фамилию
главного виновника возврата СССР к
капитализму: Владимир Ильич Ленин.
Впрочем, латиноамериканец напрасно
сетовал на инициатора нэпа. Уже
через год после ее введения, на ХI
съезде РКП(б) (1922 год), Ленин
подчеркнул: «Мы год отступали...
Этот период кончается или
кончился». Болезнь помешала вождю
покончить с нэпом лично. Нельзя не
обратить внимание на то, что
взгляды Че Гевары во многом
совпадают с воззрениями одного из
критиков нэпа –— троцкиста
Е. А. Преображенского. Он говорил о
стратегическом противоречии, в
котором находятся планирование и
рынок. «Закон стоимости и план —
это два понятия, связанные
противоречием», — вторил ему Че
Гевара через 40 лет.
Весьма интересно, что злосчастный
учебник политэкономии, равно как и
книгу Сталина «Экономические
проблемы социализма в СССР» (1952
год), на основе которой он был
написан, подверг критике Мао
Цзэдун. Работу своего учителя и
покровителя осторожный Мао
осмелился критиковать лишь через
пять лет после смерти Сталина — в
1958 году, а советский учебник китаец
«раздолбал» в начале 60-х, когда
отношения между Китаем и СССР были
на грани разрыва. Так вот, отправные
точки критики Че и Мао совпадают!
«Сталин говорит только о
производственных отношениях. Он не
говорит о надстройке, о ее
взаимосвязях с экономическим
базисом», — писал Мао Цзэдун. Но
дальше точки зрения расходятся.
Китаец характеризует закон
стоимости как инструмент,
способствующий развитию
производства и обеспечивающий
переход к коммунизму.
Латиноамериканец категорически
отвергает сознательное
использование закона стоимости. Че
оказался левее самого Мао! Но, как
бы там ни было, используя
инструменты, не совместимые, по
мнению Че Гевары, с социализмом,
политические наследники Мао во
главе с Дэн Сяопином смогли
обеспечить бурное экономическое
развитие Китая. А сугубо
социалистические механизмы,
которые отстаивал Че, не сработали.
Показательно, что в разгар
советской перестройки обладающий
сверхъестественным политическим
чутьем Фидель Кастро, понимая, что
пророчество Че о возврате СССР к
капитализму было вещим и что это не
сулит ничего хорошего Кубе,
попытался реанимировать
экономический идеализм Че Гевары. В
1988-м в Гаване была проведена
конференция, посвященная изучению
экономических взглядов Че. Затем, в
начале 90-х, на острове были свернуты
практически все товарно-денежные
отношения. Когда же рецепты Че не
помогли преодолеть кризис, Фидель
без излишней политической
трескотни задействовал рыночные
механизмы, что позволило вывести
экономику Кубы из шокового
состояния.
Почему же экономические идеи Че
оказались несостоятельными? Да
потому, что не оправдался расчет на
массовое революционное сознание.
Глубоко преданный идеалам
социализма, безукоризненно честный
Че мерил всех на свой аршин. Сам он,
министр, участвовал в рубке
сахарного тростника, разгружал
пароходы, строил жилье... Но далеко
не все были такими, как Че.
В заметках Че Гевара высказался
против характеристики
империализма, как
«агонизирующего». «Со вступлением
в империализм капиталистическая
система достигла зрелости, но ни в
коем случае не пределов своих
возможностей и сохраняет большую
жизнеспособность», — отмечал Че. В
самом деле, в то время как
«преисполненные жизненных сил»
вожди КПСС во главе с Брежневым
неутомимо вели СССР к бесславному
концу, «агонизирующий старикан»
обернулся «добрым молодцем». Таким
образом, Че не страдал от
недооценки сил своего главного
противника. Но с этим дюжим мужиком
надо было что-то делать. Что?
Повергнуть угрожавший Кубе мировой
империализм в одиночку она была не
в состоянии. А после того как Хрущев
и Кеннеди решили во время
Карибского кризиса 1962 года судьбу
Кубы за спиной Кастро, надежды на
помощь Москвы в противоборстве с
цитаделью империализма — США —
заметно ослабли. 24 февраля 1965 года,
выступая на II Экономическом
семинаре афро-азиатской
солидарности в Алжире, Че бросил
свой жребий, обвинив
социалистические страны в
империалистической эксплуатации
стран третьего мира.
Действенная сила в борьбе против
империализма виделась Че как
равноудаленный от Москвы и Пекина
блок социалистических Вьетнама,
Кубы и Северной Кореи (любопытно
заметить, что два последних
государства вошли в состав «оси
зла» Буша), а также революционных
стран третьего мира. Метод борьбы
Че изложил в своем послании
трехконтинентальной Конференции
революционных организаций Азии,
Африки и Латинской Америки,
состоявшейся в Гаване в январе 1966
года. Стержнем послания стал призыв
создать для США «два, три, множество
Вьетнамов». Самым обидным для
«всего прогрессивного
человечества» стало то, что
доктрина Че сработала в обратном
направлении — против «оплота
мирового социализма» — СССР.
Первым гениальность стратегии Че
Гевары увидел Збигнев Бжезинский.
Не ссылаясь на подлинного автора
идеи, он изложил ее в книге «План
игры: геостратегические рамки
советско-американского
соперничества», вышедшей в свет в
1986 году. В том же году концепция Че
составила основу доктрины Рейгана,
реализация которой в виде создания
нескольких Афганистанов для СССР
ускорила падение империи зла.
Таким образом, не все идеи Че
погибли вместе с ним в Боливии.
Пусть попытка Гевары создать для
США Вьетнам в боливийской сельве
закончились военным поражением
героического партизана, но в
политическом и моральном плане он
добился ощутимых результатов.
Лидеры левых военных режимов,
пришедшие к власти в 1968 году в Перу
и в 1970-м в Боливии, прямо говорили о
своей эволюции под воздействием
морального примера Че. О
воздействии образа Че на бунтующую
молодежь образца 1968-го знают все. Не
было левой подпольной группы 70-х
годов, в которой не было бы своей
партизанки Тани. Отряды имени Че
воевали во Вьетнаме и Колумбии...
Нынешний юбилей Че прошел гораздо
спокойнее, чем 30-летие со дня его
смерти в 1997 году. В Музее
изобразительных искусств в Гаване
открылась выставка, посвященная
этому событию. В Санта-Кларе, где
покоятся останки героического
партизана, состоялся 100-тысячный
митинг, специальные мероприятия
организовали приверженцы Че в
Аргентине и Боливии. Вот, пожалуй, и
все. Значит ли это, что
магнетический образ Че Гевары
постепенно отходит в историю? С
выводами торопиться не будем. Че
был непредсказуем при жизни. Еще
более непредсказуемым он стал
после смерти.
Александр Дубина
Copyright © Столичные новости
№23 (268)
24 июня-01 июля 2003