Ла-Меса : Эрнесто Че Гевара в Сьерра-Маэстре

Этот участок в ущелье Ла-Меса выбрал я. К тому времени в горах уже почти не осталось хороших земель. Отец продал все, вплоть до последней коровенки, чтобы мы с моей женой Хуаной могли отправиться в горы и начать обработку участка. Когда прибыл Че, я уже жил восемь лет в Ла-Месе. В то время там уже большой участок был засажен ямсом и малангой, бананами, сахарным тростником, кофе. Земля давала достаточно продуктов питания. Это было очень подходящее место.
Горы здесь лезут одна на другую, поэтому добраться сюда очень трудно. Один путь вел из Минас-де-Буэйсито через Сан-Пабло-де-Яо. Идти нужно было полтора дня, все время густым лесом.
Другая дорога вела от морского побережья через Увита-Вьеху. И, наконец, можно было подняться вдоль берега реки Ла-Мула, но здесь дорога была очень плохой. Правда, и все другие дороги были не лучше, на них легко можно было свернуть шею.

Че провел 14 месяцев в Ла-Месе. Он не всегда находился здесь, но его люди были здесь всегда, здесь был разбит лагерь его отряда. В Ла-Месе находились военный суд, штаб, хлебопекарня, продуктовая лавка, помещение, где был движок, дававший освещение госпиталю. Провода тянулись по лесу от ствола к стволу. Здесь же у нас была тюрьма – в ней находилось временами до сорока строго охраняемых заключенных. Кроме того, здесь располагались табачная фабрика и оружейная мастерская. У нас была и сапожная мастерская. Я говорю “у нас”, потому что все мы находились здесь и все выполняли один и тот же долг. Раньше в Ла-Месе не было учителей, но Че сюда прислал учительницу, которая вела занятия с детьми. Вместе с ними занимался и Иполито Торрес (Поло). Позднее выше в горах около дома Феликса Торреса находился наш лагерь, где всегда было много товарищей. Там, в Ла-Пата-де-ла-Меса, на дне колодца находился радиопередатчик.
В общем, там было многое. Я вспоминаю, что товарищ Иполито Торрес прорубил в лесу дорогу к вершине.

Когда прибывали люди из Сантьяго – а оттуда прибывало много людей, чтобы увидеться с Фиделем, – я всегда в силу своего опыта и возраста распознавал, кто шел с добрыми, а кто с плохими намерениями. Я их вел к Че. Если мы сомневались в людях, мы их оставляли в доме и говорили: “Понимаете, сеньоры, вам придется остаться здесь, так как уже поздно идти в Ла-Месу”. Я незаметно покидал их, потайной дорогой в лесу пробирался к майору и, например, говорил: “Че, здесь находится столько-то людей, которые по такой-то причине хотят попасть в Ла-Месу”. Че мне отвечал: “Пеленчо, завтра утром ты мне их приведешь, причем пойдешь по дороге на Ла-Ботелью. Там мы устроим засаду, чтобы посмотреть, что это за люди”. Так мы и делали. Однажды мне пришлось быть проводником у двух солдат, они шли разнюхивать, где находятся повстанцы. Увидев их свежевыбритые загорелые лица, я сразу смекнул, кто они. Я про себя подумал: “Это плохие, бессовестные люди”. Когда мы шли через вершину холма Ла-Ботелья, появился
Че с пулеметом и еще два или три повстанца. Я сделал вид, что испугался, чтобы солдаты не догадались, что я заодно с повстанцами. Че сказал: “Ты, старик, иди назад, а эти двое пусть идут вперед”. На следующий день шпионов расстреляли.

Я вновь увиделся с Че в Эль-Омбрито. Там он меня попросил устроить госпиталь, причем в надежном месте. Я решил организовать его в Ла-Месе, потому что туда трудно было добраться правительственным войскам. Он меня попросил как можно скорее построить госпиталь, так как уже через два дня туда должны были прибыть раненые. Предстоял бой при Пино-дель-Агуа, второй бой.
Я спросил его, из каких материалов строить госпиталь. Он сказал, чтобы я придумывал сам. Когда он мне так ответил, я, глядя на него, задумался, не зная, что делать. Тогда я снова спросил: “Че, из каких материалов строить?” И снова он мне повторил: “Придумай сам”.
Взвалив вещевой мешок на плечи, я с двумя или тремя товарищами, которых он выделил мне в помощь, отправился в путь. Помню, что со мной пошел Гальего, еще один молодой парень и товарищ, которого Че мне направил как плотника, но потом оказалось, что он никогда не был плотником. Когда мы пришли и я указал место, где строить, он сразу сказал, что эту работу он не знает.
Я позвал Гальего и второго парня, и мы начали строить дом. Материал добывали тут же в лесу, рубили подряд все деревья. Соорудив каркас дома, мы пошли к Туто Альмейде. У него было железо, которое он берег для себя. Я уже убедился, что Туто революционно настроенный человек; поэтому, оставив своих товарищей у ручья ждать мена я зашел к Туто и сказал ему: “Туто, я знаю, что вы с нами, так вот, нам нужны строительные материалы. Они у вас есть, вы их бережете для строительства дома. Одолжите или продайте их нам”. Туто ответил: “Берите материалы”. Я позвал ребят, и мы стали носить материалы. За ночь мы их перетащили на вершину горы. Мы забрали железо, гвозди и все, что у него было. Работали мы и днем, и ночью. Госпиталь мы соорудили за полтора дня. Как и говорил Че, через несколько дней начали прибывать раненые. Первыми поступили Камило и Анхель Гевара, за ними ухаживали Серхио дель Валье, Че, а потом Исабель.
Че, увидев меня, ничего не сказал про госпиталь. Он только заметил, что предстоит еще много дел, что пока еще ничего не сделано. Он сказал, что нужно было бы проложить дорогу от Ле-Месы до Пико-Верде. Это все, что он мне сказал.

В районе Ла-Месы мне довелось сделать, что называется, маленькую операцию нынешнему майору Рохелио Асеведо. У него на спине появились нарывы. Че, осмотрев его, сказал ему об этом. Но Асеведо уже не мог больше терпеть боль. У меня не было ланцета, и я ему сказал: “Если ты потерпишь, я их вскрою лезвием бритвы”...

Что касается медикаментов, их приходилось доставать в городе, но, к сожалению, не всегда в том количестве и те, которые были нужны. Поэтому мы должны были налаживать снабжение медикаментами.

Другой его заботой было производство. Освободить район, закрепиться в нем и немедленно разрешить проблему снабжения. Он всегда настойчиво доказывал важность производства. Именно он был инициатором создания в горах Сьерра-Мазстры оружейной мастерской, мастерских по ремонту обуви, одежды, хлебопекарни, у него все там было.

Самым важным в нашем производстве было создание небольшой кузницы и оружейной мастерской. Мы ремонтировали оружие, делали бомбы, различные мины и знаменитый гранатомет М-26. Вначале мины делались из консервных банок, их начиняли толом из: неразорвавшихся авиационных бомб, которые сбрасывали вражеские самолеты. Эти мины были очень ненадежны, у них часто отказывал детонатор. Впоследствии один товарищ предложил использовать целые неразорвавшиеся бомбы для крупных атак. Вывинчивали взрыватель, туда вставлялось заряженное ружье. К курку привязывался длинный шнур. Потянув за него, бомбу взрывали. Позднее мы усовершенствовали эту систему, стали сами отливать корпуса мин из твердого металла и ставить электрические взрыватели. Это дало лучшие результаты.

Когда я вернулся с очередного задания, Че отвел меня к Фиделю. Там мне дали двух товарищей. Одного звали Орис Сальдивар, имя другого я забыл. Мне их дали в помощь, чтобы в надежном месте оборудовать оружейную мастерскую. Никто не должен знать, где она находится.
Мы пришли ко мне домой, а затем поднялись вверх по реке, туда, где была пещера. Но не понравилась им. Я повел их к другой пещере, но она им тоже не понравилась. Тогда я их повел к третьей, находившейся ~ выше в горах. Вот эта им понравилась. Вокруг рос лес, а главное – в ней была вода. Я помню, что когда мы пришли к третьей пещере, Орис сказал: “Эта мне нравится, действительно хороша. Здесь будет наш лагерь”. Мы нашли припасенные заранее доски и оружие и перенесли их в пещеру Оружие было плохим, никуда не годилось Я потом прошел вдоль реки Гуайябо в поисках оружия и всего, что можно было достать.

Пробыв немного времени с Че, я ему сказ “Если вы разрешите, я могу отправиться на поиски оружия, оно есть у крестьян”. Он мне выдал удостоверение, разрешавшее мне отправиться на поиски оружия.

30 марта 1958 г

Сеньоры!

Я узнал, что в вашем распоряжении находится оружие, которое может помочь Революции. Я вас прошу оказать содействие, предоставив нам это оружие.
Настоящее удостоверение не дает права владельцам конфисковать оружие, они могут его лишь только просить.

Че,
командир Революционной
колонны № 4

Я обошел много мест – Эль-Бланко, Калифорнию и другие – и собрал немного разного оружия: винтовки марки “U”, ружья и револьверы. Их раздали в отряде. Я помню, что, когда я вернулся, он меня спросил: “Ты отнял это оружием” Я ответил, что нет, я только просил крестьян помочь “Движению 26 июля” и они мне отдали оружие. Че меня расспрашивал потому, что другие товарищ уже побывали в этих местах, но они запугивали крестьян, угрожая им арестом, и те не отдавали оружие. Однако я сумел и убедить. Че мне сказал: “Вот тебе ружье. Им ты будешь защищать себя и свою родину”.
Это ружье до сих пор висит у меня дома.

Я осмотрел построенные повстанцами госпиталь, хлебопекарню и, уже по дороге к радиостанции, цех по изготовлению бомб, сапожную, шорную и столярную мастерские. Все объекты на случай бомбардировки располагались один от другого на большом расстоянии. Мастерские были созданы по инициативе Че Гевары. Цех по производству бомб изготовлял знаменитый гранатомет М-26. Выстрел мощного снаряда производился в два этапа. Снаряд представлял из себя конический цилиндр из толстого железа, начиненный динамитом и шрапнелью, и устанавливался на конце стоявшего на треноге ружья с укороченным стволом, За секунду до выстрела поджигался фитиль, через сто пятьдесят метров от места выстрела происходил взрыв, дававший новое ускорение снаряду. Благодаря М-26 повстанцы могли поражать вражеские позиции со значительного расстояния и с большей точностью.

Я видел гранаты, которые повстанцы делали по указанию Че, потому что Че, можно сказать, был мастером. Гранаты делались в поселке Ла-Меса. Они были похожи на банки из-под томатного пюре. Я бы мог рассказать, как их делали. Но главное, что это были гранаты. Таким же образом делались мины.

Неразорвавшиеся 200-килограммовые бомбы, сбрасываемые с самолетов Б-26, повстанцы собирали. Бомбы обезвреживали, и из них делалось сто спутников. Гранаты, изготовляемые из бомб, мы называли спутниками. Метались гранаты при помощи ружья 16-го калибра, у которого укорачивался ствол до 12 дюймов. Затем ружье ставилось на треногу, как пулемет. Это подобие гранаты летело на 150 – 200 метров и взрывалось. Как мне сказали товарищи, это было изобретением Че. В оружейной мастерской я не бывал и, конечно, никакого отношения к ней не имел. Я был простым связным. Я тайно доставил очень много донесений. Это так.

Вначале изобретенное нами в Ла-Месе оружие производило впечатление, но затем жандармы, увидев, что от него больше шума, чем вреда, перестали бояться. Они натягивали на верхушки деревьев и около своих лагерей металлическую сетку, и наши бомбы оказывались бездейственными. Но все-таки нужно признать, что и это оружие делало свое дело в войне, которую мы вели.

Лучшим оружием для нас а горах Сьерра-Маэстры были винтовки “гаранд” и “спрингфилд”.

К удовольствию курильщиков, у нас была табачная мастерская, производившая хотя и плохие, но казавшиеся такими приятными сигары, когда не было других.

Я его всегда видел курящим трубку. Трубка' постоянно была у него в зубах, а иногда он ее держал в руке. Он делал затяжку, брал на минуту трубку в руку, а затем вновь подносил ее ко рту. Я не знаю, где у него была трубка, когда он не курил. Он также курил сигары – собственного производства или те, которые доставали у крестьян. Все сигары нашего собственного производства или которые мы доставали у крестьян, – делились поровну. Я никогда не видел, чтобы у него сразу было несколько сигар, и никогда не слышал, чтобы он брал себе больше сигар, чем другие. Ничего подобного не бывало.

Нужды отряда в патронташах, рюкзаках, башмаках удовлетворялись за счет небольшой шорной мастерской, которую мы организовали в нашей зоне. Первое военное кепи, сшитое в мастерской, я с гордостью отнес Фиделю. Однако все смеялись надо мной, говорили, что оно больше похоже на фуражку шофера автобуса, или, как говорят на Кубе, “гуагуэро”. До этого я не знал этого слова. Единственным, кто отнесся ко мне снисходительно, был батистовский член муниципалитета Мансанильо, который прибыл к нам и вел переговоры о переходе на нашу сторону. Он взял с собой кепи в качестве сувенира.

Он беспокоился о том, чтобы все читали газеты и журналы. Когда к нам, например, попадал номер журнала “Боэмия”, он требовал, чтобы все его прочитали. Такую же заботу он проявлял в отношении других органов печати. Он старался, чтобы все были в курсе событий.
Когда у нас появилась радиостанция, он позаботился, чтобы все могли слушать ее передачи, даже крестьяне. Радиостанция всегда была обеспечена запасными деталями и работала безупречно.
Он делал все зависящее от него, чтобы радиостанция постоянно работала, чтобы она не выходила из строя из-за какой-либо мелочи. Он всегда говорил, что любая мелочь в будущем может повлечь серьезные последствия. И чтобы все делали сразу, ничего не оставляя на “потом”. Вот каким он был в Сьерра-Мазстре.

К концу первого года войны у нас уже была первая радиостанция. Первые передачи состоялись в феврале 1958 года. Единственными нашими слушателями были крестьянин Пеленчо, хижина которого находилась на холме напротив радиостанции, и пришедший к нам в лагерь Фидель. Он проводил подготовку к атаке в Пино-дель-Агуа. Постепенно улучшалось техническое качество передач. Радиостанция затем была передана Колонне №1, и к концу завершения военных действий в декабре 1958 года она была наиболее “слушаемой” радиостанцией на Кубе.

Вскоре в Ла-Месе появилось множество равных построек. Здесь были оружейная, скобяная мастерская, хлебопекарня, госпиталь шорная мастерская, табачная мастерская, типография, школа, лавка для повстанцев, столярная мастерская и другие сооружения. Во главе оружейной мастерской стоял Орис Сальдивар. Она находилась в верхнем течении реки. Жестяная мастерская располагалась у входа в ущелье. Она также была создана в пещере, в той самой, в которой укрывался Че с ранеными в бою при Уверо. хлебопекарня находилась чуть выше моего дома, в самом лесу. Заведовал ею Ибраим Мендоса. Начальником госпиталя был Серхио дель Валье, медсестрой работала Исабель, Зачтем шли табачная и шорная мастерские. В последней под руководством товарища Тельеса изготовлялись башмаки и рюкзаки. Там работала Ольгита Гевара.
Во главе типографии стояли Хионель и Рикардо Медина. В столярной мастерской работали Панчито и Робертико. Лавку Повстанческой армии снабжал товарами Пенья. В школе вели уроки Илеана и другие товарищи.
Вот это все и было в Ла-Месе. Если бы мы пробыли там еще больше времени, кто знает, что бы там еще появилось. Там вырос цель лес домов.

Этот лагерь был в полном смысле детищем Че. Все мы помогали ему в создании нового опорного пункта повстанцев в самом сердце Сьерра-Маэстры.
Лагерь был организован после боя у Конрадо после того, как части под командованием Санчеса Москеры неожиданно вторглись в Эль-Омбрито. При продвижении к Конрадо правительственные войска были разбиты партизанами. После этого они отступили и у; не пытались больше атаковать. Вот тогда-то Че и решил разбить постоянный лагерь в Ла-Месе. Туда мы пришли 3 декабря 1957 года.
Первой заботой Че стало строительство полевого госпиталя для раненых. Он поручил товарищу Иполито Торресу (Поло), хозяину усадьбы в ущелье Ла-Меса, найти подходящее место для строительства госпиталя. Оно должно было быть труднодоступным.
Я помню, что Поло привел меня и Че к месту, находящемуся на правом берегу реки, протекавшей по ущелью Ла-Меса. Там рос густой лес и был родник. Че решил, что это подходящее место для строительства госпиталя.
Тогда Поло с тремя товарищами менее чем за пять суток построили госпиталь. Потом началось строительство других сооружений: например, была построена ла~ Она служила не только партизанам, но и крестьянам, так как правительственные вой< считая этот район повстанческим, перерезали все пути снабжения. Здесь часто можно было видеть обозы мулов с продовольствием, в лавке всегда было все самое необходимое.
Для обеспечения госпиталя электроэнергией из поселка Калифорния по частям на мулах был доставлен движок. Он был смонтирован менее чем за 20 дней и установлен рядом с госпиталем. Были построены пекарня, выпекавшая хлеб, галеты и пирожки, и шорная мастерская. В самом начале была сооружена и оружейная мастерская. Возглавлявший ее товарищ, который постоянно имел дело с огнестрельным оружием и взрывчатыми веществами, несколько раз был ранен, но, к счастью, раны оказывались легкими.
Под руководством Че Ла-Меса превратилась в образцовый партизанский лагерь. Я вспоминаю, как мы, пробыв в колонне Фиделя 5 – 6 месяцев, прибыли сюда, и Че сразу же поручил каждому из нас важное задание: снабжение партизан и крестьян всем необходимым, издание на ротаторе газеты “Кубано либре”, руководство радиостанцией “Радио ребельде”.
Однажды он пришел вечером и сказал мне: “Ты уже знаешь, что на собрании командиров Колонны, на котором присутствовал Фидель, тебе присвоили звание капитана. Я бы хотел, чтобы ты помимо своих прямых обязанностей взял на себя ответственность по поддержанию порядка и дисциплины в лагере в мое отсутствие”. Я согласился и, чтобы лучше наблюдать за всем происходящим в лагере, поселился в домике наверху, недалеко от дороги в Ла-Ботелью. С этого высокого и стратегически удачно расположенного места прекрасно было видно все, что происходило в ущелье Ла-Меса.
Это место было так высоко расположено, что когда прилетела авиетка и обстреляла из пулеметов наш лагерь, первые пули попали в наш наблюдательный пост.
Лагерь функционировал более года – до тех пор, пока на одном из очередных собраний колонн Фиделя и Че не было решено переправить радиостанцию и значительное число людей, и в том числе Че, в лагерь Ла-Платы, туда, где находился штаб главнокомандующего Фиделя Кастро.

Поло Торрес, Иполито Торрес. Проводник и связной. Закончил войну в чине капитана.

Луис Креспо, майор. Участник высадки с “Гранмы”, Член ЦК Коммунистической партии Кубы

Ригоберто Гарсес, (Быстроногий Олень). Связной и боец

Хорхе Рикардо Масетти, аргентинский журналист, вступивший в середине 60-х годов в аргентинский партизанский отряд и погибший в бою.

Эрнан Басало Авила, связной. Житель Мальверде